Там, где рождаются былины, или История создания одной картины

Э та церквушка сразу бросилась в глаза , как будто бы обладала огромной притягательной силой . Её силуэт был предельно прост и создавал внутреннюю гармонию , которая даже на фотографии никого не оставляла к себе равнодушной . Казалось бы , что здесь такого ? Деревянная маленькая церковь на берегу озера , минимум света и красок , сероватые состарившиеся поверхности досок и бревён . Ан нет ! Глаз не отведёшь . Видимо , что- ­ то заложено в русском человеке на генном уровне , отчего такие простые вещи вызывают в нём бурю эмоций . 

***

Под таким впечатлением я оказался, рассматривая зимой в городской библиотеке летние фотографии молодого фотографа-­путешественника. Раздобыв его номер телефона и созвонившись с автором,  я узнал, что церквушка находится в Архангельской области, в  Кенозерье. С тех пор и засела занозой мысль об обязательном посещении этого места. Ближе к лету, планируя поездку на Русский Север, я включил в свой маршрут посещение этого далёкого заповедного уголка. 

Подготовив свой легковой автомобиль и взяв пастельные мелки с бумагой для зарисовок, я отправился в путь. Старенький навигатор бодро проложил красную линию предстоящего пути, а приятный девичий голос сообщил, что маршрут построен. Не в силах больше сопротивляться, я нажал на педаль газа.

Как оказалось, не всегда надо верить даже старенькому навигатору. Проложенная дорога, вильнув вправо в сторону Каргополя, на деле оказалась большим недостроем, напоминая скорее северные волоки XI века. Видимо, уже в советское время, рапортуя о проложенной дороге в глухой местности, кто­то добывал себе почёт и уважение, забывая о совести и чести. Делать большой крюк в пару сотен километров не входило в мои планы и я, узнав, что здесь всё­таки проезжают легковые автомобили, с внутренним напряжением двинулся вперёд по отсыпанной лесной дороге.

Тёмный лес обступал с двух сторон, от непроходимых болот, отделённых от дороги неглубоким рвом, веяло холодком. То справа, то слева возникали мутные лужи с озлобленно торчащими из них булыжниками, порой неглубокая  тёмная речушка, извиваясь и как бы извиняясь, пересекала дорогу. Но самыми опасными были старые гати и мостки, для переезда через которые приходилось выходить из машины и подкладывать брёвна и доски в нужную колею. Двадцать километров такого пути вымотали не только физически, но и морально.

Наконец, уже любуясь старыми архангельскими деревушками, я выехал на стокилометровую трассу, отсыпанную крупным щебнем, и через некоторое время прибыл в Каргополь. Как оказалось, я прошёл самую плохую дорогу во всей области, и теперь сетования встреченных мной попутчиков не пугали своей безысходностью, но означали очередную проверку на прочность подвески моего автомобиля.

Последний отрезок пути до цели моего путешествия проходил без происшествий. Возникающие по дороге деревни привлекали к себе внимание сохранившимися вековыми домами. Характерной особенностью этих домов были их огромные размеры, обусловленные необходимостью пристраивать к дому и хлев, и хозяйственные постройки. Бойницы маленьких окон, закрытые глубоко надвинутой крышей, чаще появлялись с девятого, реже с одиннадцатого венца, что придавало им вид маленьких северных крепостей. Вот уж действительно «мой дом —  моя  крепость»… 

Через некоторое время взору предстал уникальный стометровый деревянный мост через речку Кена. Его несущие основы выполнены деревянными срубами, стоящими на насыпном грунте как корабли. Ажурная архитектура моста впечатляет. Вот уж удивительный образец деревянного зодчества, подобного которому и не сыскать. Сейчас этот мост используется только пешеходами ввиду ветхости. Да и есть ли мастера, способные восстановить столь искусно построенный мост… 

***

Ну вот я и в конечном пункте моего пути — в деревне Вершинино. Зайдя в «Визит-­центр» гостиничного комплекса, регулирующий всю туристическую жизнь  Кенозерья, прошу помочь в посещении церквушки в деревне  Зехнова. Оказывается, что проезда на машине туда нет, а добраться можно только на моторной лодке. Моторных лодок нет, они спланированы на другие туристические маршруты. Оставив свою заявку, надеюсь, что назавтра что­то прояснится, и моя мечта осуществится.  

На следующий день очаровательная девушка ничем меня не радует. Лодки заняты. Дают телефон знакомого с моторной лодкой, но его жена встаёт против поездки, и последняя надежда тает на глазах. 

Занимая своё время, я делаю зарисовки видов посёлка, езжу с экскурсией по озеру на теплоходе, учусь плести корзинки из бересты, слушаю бытовые и обрядовые песни с характерным местным  цоканьем. Однако мысль о поездке не оставляет меня. На третий день посещение «Визит­центра» приносит успех — меня может взять на борт лодка Рыбнадзора, у которого в той деревне работают волонтёры, помогающие в сельхозработах.

Наконец наступает утро долгожданного дня, и около озера я встречаю двух неразговорчивых, но, тем не менее, внимательных и доброжелательных работников Рыбнадзора. Погода благоприятствует поездке, волны практически нет. Надев на себя спасательный жилет и сев спиной к ветру и носу лодки, я отправляюсь в путь.

Надо сказать, что погода на озере непредсказуема. Местные жители считали, что в глубине вод здесь живёт огромная щука, от поведения которой зависит многое. Если слегка шевелит она плавниками и хвостом, на озере будут небольшие  волны и  рябь, если же сильно бьёт ими же, на озере лучше не появляться — будет шторм. Щука дремала, и наш путь мимо островов с темнеющими то слева, то справа по борту деревушками прошёл благополучно.

Высадившись на берегу и получив подсказку у проводников, в какой стороне  находиться  церквушка, я бодро зашагал по грунтовой дороге через сосновый перелесок в сторону деревни.

***

Идти оказалось недалеко, и после первых ухоженных деревенских домов стало видно и часовенку. Почему-­то в реальности она оказалась стройнее и красивее. Её звонница, срубленная искусным мастером, как хрупкая башенка, упиралась в небо длинным шпилем с крестом. Маленький деревянный куполок из тёсаных осиновых «черепиц» — чешуйчатого лемеха, примостился на крыше. Храм был небольшой, но, видимо, достаточный для жителей этой маленькой деревеньки.

На Русском Севере храмы использовались не только для богослужений и принесения обетов, здесь могли решаться и хозяйственные вопросы, требующие коллективного обсуждения. Практически у каждой деревни в  Кенозерье  есть часовенки, о которых местные жители предпочитают не говорить. Находятся они в «святых» рощах, где шуметь нельзя, грибов и ягод здесь никогда не собирают, деревья не рубят, а упавшие стволы не трогают. Содержат рощи в чистоте и только по большим праздникам приходят в эти скрытые от посторонних глаз места для проведения празднеств и обрядов, проводя службы в часовенках. Эти рощи считаются обиталищем святых духов. В представлении  кенозер  весь окружающий мир одухо­творён. Так, в лесах хозяином считается леший, в озере — водяник, а в каждом доме — домовой­-жихарь. Были в давние времена люди, которые могли договориться с этим скрытым миром, находили общий язык они и с животными. В деревнях и сейчас ещё есть бабушки­задворенки  (знахарки), владеющие искусством заговоров.  

Мне сразу же приглянулся лучший вид на часовенку на господствующей высоте около леса. На этом же холме располагался и памятник местным жителям,  не вернувшимся  с фронтов Великой Отечественной войны. Многие из них  — родственники. 

Осмотрев окрестности и пройдя вокруг часовенки, я всё-­таки вернулся к месту около памятника. Установив планшет на стойку и присев на складной  стульчик, стал  делать набросок на большом листе пастельной бумаги. Оглядывая деревеньку, состоящую не более чем из двадцати домов, я не увидел взрослых жителей, зато, то в одном месте деревни, то в другом был слышен громкий смех и разговоры двух детей. Одной из них была девочка-­щебетунья лет девяти. Это её быстрый звонкий говор и смех  разносился с  разных концов небольшой деревушки. Вторым был мальчик небольшого роста лет семи, бегающий по всей деревне и играющий вместе с девочкой. Где-­то невдалеке, присматриваясь ко мне, гуляли ещё два мужичка­-бутузика лет шести­-семи.

***

Хмурые облака, с утра нависшие над озером, начали потихоньку брызгать мелким дождём, пока он не дошёл до такой степени, что рисовать стало невозможно. Быстро собрав нехитрую амуницию, я поспешил под козырёк ближайшего дома. Вскоре дождик закончился, и я поспешил на своё место для продолжения рисования. Работа спорилась, и я перешёл к масляной пастели, передавая оттенки серых построек, летнего разнотравья, синеющую речку и дальние очертания деревьев на горизонте.

Через некоторое время детский смех усилился, опять стали слышны детские разговоры, и двое детей — мальчик и девочка — оказались у меня за спиной.

— Здравствуйте, — послышались позади меня детские голоса.

— Здравствуйте, — охотно откликнулся я. 

— А почему вы рисуете палочками?  

— Так удобнее в путешествиях, эти палочки называются масляной пастелью. 

— А вы давно уже рисуете? 

— С детства. 

— Мы тоже рисуем. Серёжа совсем недавно нарисовал танк. Ты помнишь, Сергей? 

— Да, — ответил мальчуган, — конечно помню. 

Так завязалась непринуждённая беседа. Мальчуган рассказывал о своих рисунках, а потом, переступив через цепь, ограждающую  памятник, стал касаться пальцами высеченных на граните фамилий своих родственников.

— Раз, два, три, четыре,  пять, — подсчитывал он, не спеша. 

Решила не уступать ему в этом и девочка: 

— А у меня девять моих однофамильцев-­родственников, — звонко произнесла она вслух.  

Видимо, дети ещё не до конца понимали, какой подвиг совершили их предки, пожертвовав своими жизнями для того, чтобы сейчас они могли вот так просто бегать и играть в родной деревушке. Пройдёт время и всё встанет на места в их детском понимании.

— А есть ли у вас  медведи? — спросил я, надеясь всё же на отрицательный ответ. 

— Есть один. Да он живёт глубоко в  лесу,  — ответила девочка.

— Он к нам летом приходил. Небольшой такой. Шёл со стороны речки, вон оттуда, — сказал мальчуган, показывая пальцем в сторону берега  озера. — Собаки облаяли его, он походил­походил и ушёл обратно в лес.  

— А сегодня вы разве не слышали рычание мишки? — спросила девочка.

— Нет, не  слышал, — ответил я. Видимо сильный ветер в сторону леса уносил все вырывающиеся из него звуки обратно в чащу. — А ваши жители занимаются охотой или имеют охотничьи ружья? 

— Нет, они не охотники и ружей у них нет. 

Я уже заканчивал работу и, стремясь не опоздать к назначенному времени отплытия моторной лодки обратно, попрощался и засобирался в обратный путь. На берегу меня уже ждали знакомые мне напарники.

— Успели? — спросил один из них. 

— Успел, — ответил я, и мы отплыли. 

***

По пути под стрекотание мотора мне думалось о том, что вот так просто живут люди на берегу озера, так же как и их предки, поддерживая свои верования. Расписанные обряды поведения в различных обстоятельствах — от рождения ребёнка до окончания «поворота жизни на закат» — всё это сформировало свою культуру. Такой неспешный ритм жизни, единение с природой, смешение с православием языческих верований и традиций привело к тому, что именно отсюда пошёл народный русский эпос, былины и сказания, народные поговорки, частушки и заговоры. Сюда, в Олонецкую губернию, в Кенозерье, по разбитым трактам не один день добирались собиратели народного творчества. И именно отсюда, измотав себя прослушиванием всех собранных сказителей, ожидавших своей очереди до трёх дней, увозил собранный материал Александр Фёдорович Гильфердинг, известный фольклорист и этнограф девятнадцатого века. Именно отсюда пошли былинные циклы про Илью Муромца, Добрыню и Алёшу, Щелкана Дудентьевича и Егория (Георгия) Храброго, сказки про Иванушку, Алёнушку и других сказочных персонажей из «робячьих» сказок, знакомых нам с детства. Не случайно прочувствовать былинный дух края сюда приезжал и известный художник­оформитель народных сказок Иван Яковлевич Билибин.

Былинный край, край доверчивых людей, по­прежнему закрывающих дома, подпирая их обычной палкой и считающих огромным грехом открытие двери из­под неё. Людей, живших всегда результатами своего труда и строго соблюдающих моральные устои предков. Людей, удаляющихся в священные рощи для общения с богом и высшими природными силами, оставляющих там обеты­обязательства в виде лоскутов ткани или специальных полотенец.  

Побывайте здесь, очиститесь от городской суеты и сиюминутных треволнений, увезя с собой интерес к жизни, бодрость духа, новые знания и впечатления. Успейте!

Владислав Денисов